Берлинская биеннале борется с большими проблемами (и сама с собой)

Масштабная, политическая нацеленная выставка берет ответственность за все мировые кризисы — рискуя концептуальной перегрузкой.

БЕРЛИН. «Чтобы представить себе новый мир, вы должны сначала строго распаковать старый с «безжалостной критикой всего существующего»» — писал Карл Маркс в 1843 году после учебы в Берлине.

Эта энергия пронизывает Берлинскую биеннале в этому году, которая проходит в пяти музеях города под чутким присмотром французского алжирского художника Кадера Аттиа. Независимо от того, как вы относитесь к этому событию, вы сразу же соприкасаетесь с искусством, которое борется с наследием войны и колониализма; доминирование по расе, полу, классу и касте; проблемы экологии; дезинформация и социальный контроль.

Начните просмотр с Института современного искусства KW, где вы увидите инсталляцию размером со стену с фотографиями и видеоинтервью португальских и турецких иммигрантов из рабочего класса в Париже в 1980-х годах. Работа художницы-феминистки Нил Ялтер называется «Изгнание — это тяжелая работа».

А произведение Лоуренса Абу Хамдана в музее Гамбургского вокзала представляет собой панорамную цифровую фотографию, для создания которой он собрал данные о проникновениях израильской военной наблюдательной аппаратуры и техники в небо над Ливаном за последние 15 лет.

А в Akademie der Künste, рядом с Бранденбургскими воротами, вы попадаете в пространство, увешанное большим количеством бумажных работ Моисея Мерца, которые отображают политические связи и другие истории по таким темам, как радикальная экология, реституция разграбленного искусства, черная политика и антирасизм в Германии.

Эта биеннале, которая продлится до 18 сентября — очень серьезное и масштабное событие. Выставка – на грани юмора, хотя в то же время вы можете испытать радостные и действительно захватывающие мгновения.

Здесь вы можете увидеть 69 артистов и коллективов, которые включают в себя не только уже знакомых боевых коней, но и новичков. Помимо работ «глобального Юга», можно увидеть и множество европейских экспонатов — но все же большинство – это кластеры из Вьетнама, Индии и стран арабского мира.

 В конце концов, биеннале и музеи — это места силы, где куратор является «привратником». Куратор Аттиа отмечает, что сегодняшнее «изобилие обширных монументальных выставок» отражает «материальные излишества» глобального капитализма, и задается вопросом: «Так зачем же создавать еще одну выставку?»

Аттиа приходит к выводу, что искусство — возможно, единственное, что может вернуть наше внимание из-под принудительного алгоритмического социального контроля. Название биеннале «Все еще существует!» звучит отчасти как призыв, отчасти как доказательство жизни. Оно нацелено на точку перехода, где эта безжалостная критика приносит плоды, где старое отбрасывается ради нового, а художники лидируют.

В KW текстовая работа выдающегося ученого Ариэллы Аиши Азулай, где она исследует видеозаписи последствий второй мировой войны, исключая случаю изнасилования немецких женщин советскими солдатами. Ее проект представлен в виде страниц, напечатанных мелким шрифтом на стене, а также есть настольная демонстрация серии книг, которые посетители не могут брать и просматривать — разочаровывающая мизансцена для важной темы.

А в середине секции на Гамбургском вокзале находится работа настолько гротескная и нарочито гнусная, что рискует дестабилизировать все представление. «Растворимый яд» Жан-Жака Лебеля, французского художника и ветерана активистских движений, представляет собой инсталляцию-лабиринт размером с комнату, перегородки которой покрыты огромными фотографиями, сделанными американскими солдатами, когда они жестоко обращались с иракскими пленниками в тюрьме Абу-Грейб.

«Poison Soluble» ранее был представлен на совместной выставке Lebel и Attia в Париже в 2018 году. Это, безусловно, самая шокирующая работа на Берлинской биеннале. Но Лебель участвует в другой части выставки, на полвека старше: «Большой коллективной антифашистской картине» 1960 года, созданной вместе с пятью другими европейскими художниками в ответ на пытки алжирской активистки Джамилы Бупаши французскими солдатами, которые стали причина знаменитости. Картина представляет собой несколько яркое произведение того времени, по-своему жестокое.

Историческая линия между двумя произведениями Лебеля, возможно, является наименее продуктивным вектором этой биеннале — если не считать наглядного урока того, как определенный европейский и мужской вид антирасистского и антиколониального искусства, хотя и выкованный в реальных политических битвах, сбился с пути и впал в эксплуатацию. Снаружи «Poison Soluble» предупреждающий знак сообщает, что работа изображает интенсивное насилие, но без указания темы. Его указание о том, что люди, «перенесшие расовую травму или насилие», не должны входить, кажется патерналистской и исключающей.

К счастью, эта биеннале работает в нескольких регистрах. Хотя выставка в целом тесно перекликается с увлечениями Аттии как художника, его поддержала космополитическая кураторская команда из пяти женщин — Ана Тейшейра Пинто, До Туонг Линь, Мари Элен Перейра, Ноам Сегал и Раша Салти.

Это примечательно в другом месте Академии искусств, в западном районе Хансафиртель, где выставка приобретает экологическую направленность, оставаясь при этом оживленной социальной и имперской историей. Эффектная инсталляция Сэмми Балоджи включает в себя тропические растения в небольшой оранжерее вроде тех, которые торговцы использовали для доставки образцов в Европу; динамик тихо играет на барабанах и поет конголезский ветеран бельгийской армии в Первой мировой войне, который был захвачен немцами и вынужден участвовать в их этнографических записях. Рядом изысканные рисунки Темитайо Огунбии, изображающие бамию, водяной лист и другие овощи нигерийской кухни, а также рецепты.

Даже когда шоу исследует текущие кризисы, оно выигрывает от смешивания документального кино и других методов. «Oh Shining Star Testify», инсталляция Базеля Аббаса и Руанн Абу-Раме на трех больших экранах, лирична и драматична, проецируемые изображения разбиты сложенными друг на друга досками, которые создают своего рода декорацию. В работе используется видеозапись убийства израильскими солдатами 14-летнего палестинского мальчика, который пересек разделительную стену, чтобы сорвать съедобное растение, а также другие кадры, саундтрек и краткие текстовые карточки. В нем есть сила древней трагедии.

Французский коллектив PEROU подыгрывает абсурду: он накладывает видеозапись разгона полицией и зачистки цыганского лагеря в пригороде Парижа с чтением длинного, строго процедурного муниципального распоряжения, санкционировавшего эти действия, демонстрируя полное отсутствие бюрократических процедур. воображение от человеческих ставок.

На этой биеннале есть еще много чего интересного, если смотреть постатейно. Серия скульптур Май Нгуен-Лонг «Рвотная девушка» и «Образец» колеблется между игривым и жутким, поскольку они борются с последствиями взрывов агента Orange во Вьетнаме. Пышный фильм Моники де Миранды, снятый в мангровых зарослях реки Кванза в Анголе, искусно соединяет материнские знания, гражданскую войну и экологические мечты. Замечательный набор — фотография, скульптура, видео, текст — Денет Пиумакши Веда Арахчиге соединяет фотографии и человеческие останки коренных жителей Шри-Ланки в европейских музеях с пейзажем острова и даже с собственным телом художника посредством скульптурного автопортрета в манера этнографической выставки.

Еще более грубыми являются вульвы Маюри Чари, вылепленные из коровьего навоза, и вышитые на ткани работы, посвященные позору женских тел в Индии на фоне одержимости консервативного индуизма чистотой. Чари и двое других, Прабхакар Камбле и Бирендер Ядав, — художники-далиты из самых низших слоев индийской кастовой системы. Их работы приходят прямо с передовой, с материальной срочностью — навоз, веники, урны, грубые сандалии со стройплощадок — это яснее любого политического манифеста.

Это не может быть дальше по эффектности и ясности от чудовища Абу-Грейб Лебеля или других более концептуально устаревших произведений. Эта биеннале носит напористый и целеустремленный характер, и в ее составе и кураторской команде чувствуется в целом совпадающий глобальный взгляд. Тем не менее, результаты разбросаны повсюду — нужно изучить разброс, чтобы попытаться понять столкновение, которое его вызвало.

Я подозреваю, что его противоречия отражают противоречия «деколониальной» концепции, которую Аттиа обильно использует в выставочных текстах, а также в своих прошлых проектах. Этот термин распространился в мире искусства примерно на десять лет после того, как он покинул академические круги. Он возник у латиноамериканских ученых, которые утверждают, что вся конструкция современного мира — по сути, с 1492 года — загрязнена расовыми и другими иерархиями колониализма. 

В то время как деколонизация в классическом смысле была политическим, территориальным проектом, в котором не было присущего ему недовольства современностью, сегодняшняя «деколониальная практика» связана с изменением систем знаний — более мутным, потенциально бесконечным проектом. Эта биеннале представлена ​​как собрание «деколониальных стратегий». Задача, пишет Аттиа, состоит в том, чтобы залечить «все раны, накопленные за всю историю западной современности».

Если это так, то каждое учреждение требует деколонизации, потому что оно увековечивает вред, включая биеннале и музеи. Но риск заключается в солипсизме: более институциональное мышление, только другое. Эта Берлинская биеннале кажется запутанной, перегруженной собственным концептуальным аппаратом. Тем не менее, многие его части прекрасно указывают на свободу.

Про автора

Поделиться: